МУСИГИШЦНАСЛЫГЫН АКТУАЛ ПРОБЛЕМЛЯРИ
МЕЛОДИЯ КАК ФУНКЦИЯ
Петр ЧЕРНОБРИВЕЦ (Россия)
МЯДЯНИ ИРС - ЕЛЕКТРОН МЯДЯНИЙЙЯТ (НЯЗЯР НЮГТЯСИ)
Тарийел МЯММЯДОВ

Всякое творческое деяние предполагает внутреннее преобразование и обновление. Говоря о субъектах творческого акта в музыке, мы имеем в виду композитора, исполнителя, слушателя. По поводу первого - вряд ли возникнут какие-либо вопросы. Второй – несомненно, интерпретатор, более или менее свободный (подчас и не догадывающийся о степени реализации своей свободы: искренне стремясь подчиниться «мифической» авторской воле, он становится созидателем¹). Но и для третьего процесс восприятия становится подлинным процессом рождения – чего-то глубоко личного, уникального, неповторимого. На самом деле, любой индивидуум предстает во всех трех ипостасях. Конечно же, мы – слушатели. Но разве и не исполнители (пусть непрофессиональные, возможно, необученные…)? Ведь каждый воспроизводит то, что зафиксировал, запомнил, возможно, «про себя» (и это иногда спасительно для окружающих). Аналогично, каждый (хотя бы полусознательно) импровизирует, «сочиняет»…

        Особо обратим внимание на прецедент универсальности исполнительского творчества. Хорошо известно, что слушатель одновременно является интуитивным исполнителем: он воспринимает посредством «беззвучного» пропевания (интонирования). Но данная форма самовыражения весьма специфична. И специфика во многом предопределена ограниченными возможностями отдельного человека. Обычно у нас нет «под рукой» фортепиано – и, тем более, оркестра. Да и не все владеют музыкальными инструментами (а «исполняют» – все!). Остается лишь доступный каждому инструмент: голос (чаще – внутренний).

        Голос – один. Голос ведет линию. Но он в то же время стремится «спеть» все, целиком. И в результате возникает особое ощущение: двойственное, противоречивое. Мы поем – мелодию, при этом… мысленно и чувственно «воспроизводим» всю палитру. Ведь дилетант нередко и говорит: «какая очаровательная мелодия!» - когда хочет сказать: «какая очаровательная музыка!». Эта двойственность никогда и никуда не исчезнет, это противоречие невозможно разрешить. В нем – источник основных свойств мелодии, и прежде всего, в условиях многоголосного текста.

        О неразрывной связи мелодии и гармонии, мелодии и остальных компонентов фактуры говорят многие. Достаточно вспомнить классические положения теории Л.А. Мазеля², известный тезис о «свертывании» в мелодии всех иных музыкальных отношений, высказанный в статье М.П. Папуша³, определения, данные В.Н. Холоповой⁴ и т.д. Но, пожалуй, речь идет не только о зависимости, не только о связи, родственности, не только об «отражаемости». Именно двойственность – наиболее точная характеристика. И любая попытка поиска компромисса, на наш взгляд, является бесплодной.

        И обособленность – и неотделимость. И чистая линейность – и сверхобобщенность (с явной претензией на представление, выражение, а иногда и своеобразную «подмену» целого). Именно поэтому трактовка мелодии как конкретной линии, последовательного звучания, координации тонов по горизонтали⁵, с одной стороны, абсолютно правомерна, с другой стороны, очевидно ограниченна⁶.

        Но прежде всего отметим, что не любое линейное образование, не любая линейная структура воспринимается в качестве мелодии. Разумеется, ни о каком строгом разделении здесь не может идти речи. И некоторая субъективность оценки неизбежна. Не так просто определить в точности: какие именно качества являются приоритетными. Наверняка - те, которые «обеспечивают» индивидуальность, характерность⁷… На самом же деле, многое зависит и от общей картины, от контекста. Прежде всего – от склада⁸, от «исполнительского состава».

        Трудно себе представить «немелодическую» монодию. Также и в условиях традиционной полифонии (по крайней мере, полифонии линий, голосов – а не полифонии пластов), осуществляется взаимодействие полноценных мелодий. Но при господстве гармонического склада, для которого свойственно многообразие форм фактурного выражения, достаточно часто приходится сталкиваться с массой вопросительных ситуаций. Очевидно, что это в первую очередь касается оценки сопровождения, «общих», не самых рельефных «участков» музыкальной ткани.

        Всегда ли вокальный голос ведет мелодию?.. Солист – практически всегда. И в таком случае не столь важно: речь идет о кантилене или о декламации. Однако заметим (и это наблюдение достаточно существенно в свете некоторых последующих выводов!): сомнение рождается именно в тот момент, когда возникает явная «имитация» разговорной речи – отрывистой, организованной «наперекор» естественным музыкальным законам⁹. В хоре (а иногда и в вокальном ансамбле) – уже не все однозначно.

        Однако мелодия инструментальная – достойный конкурент: она имеет свое собственное содержание (при всех известных связях, параллелях с вокальной). И здесь, на самом деле, ситуация сходна: любой солирующий инструмент принципиально мелодичен.

        По-видимому, при оценке основных, базовых «единиц», воспринимаемых нами как на уровне горизонтали, так и на уровне вертикали, обнаруживается некая общая закономерность. Не любое созвучие является (является нам…) аккордом, и не любое звуковое последование является мелодией. И то, и другое мыслится как единство, но и как некое особое качество, как некая функция. И в том, и в другом случае подобная оценка (выполнения особой роли) достаточно сложна, подчас неопределенна, нередко неосознанна¹⁰, обусловлена индивидуальными свойствами субъекта и, что еще важнее, данными стилистическими установками. Это легко проиллюстрировать, вспомнив наиболее современные определения аккорда. Основные «критерии» - чаще всего совпадут: они четко выявлены. Но, тем не менее, нас не покидает странное ощущение: критерии действительно четкие, а искомое понятие остается слегка расплывчатым. Что-то явно не учтено, причем ни в одной из известных версий… По аналогии, выстроим ряд хорошо знакомых определений мелодии – картина будет очень похожей.

---

1. Нередко он измышляет «для себя» и само представление об авторской воле: в результате – преклоняется перед собственным детищем, плодом творческой фантазии.

2. «…классическая гомофонная мелодия, стремящаяся прежде всего к индивидуальной выразительности, охотно передоверяет гармонии некоторые общие функции управления…, освобождая себя для решения собственных задач, а в некоторых других отношениях подчиняясь гармонии очень органично – не как внешнему началу, а как с в о е й с о б с т в е н н о й гармонии, вне которой мелодия гомофонного типа как бы не мыслит самое себя». «…слушая гомофонную музыку, мы все-таки попадаем прежде всего в царство мелодии. хотя и поддерживаемое и во многом управляемое гармонией». – Л.А. Мазель. Проблемы классической гармонии. – М., 1972, стр. 76.

3. М.П. Папуш. К анализу понятия мелодии. // Музыкальное искусство и наука. Вып. 2. - М., 1973.

4. «Хотя мелодия – один из элементов музыкальной ткани, допускающий условное фактурное обособление, в то же время она сама обладает комплексностью, полиэлементностью. Мелодия содержит в себе то же, что все музыкальное произведение: интонационность, лад и гармонию, ритм и метр, мелодическую линию, фактурный рисунок, архитектонику, динамику». «Важно не только то, что чаще всего подчеркивается, - осмысление мелодии через гармонию, но и множественность взаимодействий подобного рода». – В.Н. Холопова. Теория музыки: мелодика, ритмика, фактура, тематизм. – СПб., 2002, стр. 17.

5.У Э. Тоха, Ю.Н. Тюлина, Т.С. Бершадской и др.

6. Показательна в данном отношении сама форма определения, данного Э. Тохом (обратим внимание на первые слова). «Грубо говоря, мелодия есть п о сл е д о в а т е л ь н о е звучание тонов, в отличие от о д н о в р е м е н н о г о звучания – гармонии». – Э. Тох. Учение о мелодии. – М., 1928, стр. 10.

7. Так, М.Г. Арановский выделяет два основных свойства. «Нам представляется правильным определить их с помощью разных, но. по сути, пересекающихся понятий: меры разнообразия и меры упорядоченности». - М.Г. Арановский. Синтаксическая структура мелодии. – М., 1991, стр. 20.

8. В трактовке понятия музыкальный склад, принципе классификации складов автор придерживается системы Т.С. Бершадской.

9. Об этом писал Л.А. Мазель (и вряд ли данное положение следует воспринимать лишь в свете общих эстетических установок, характерных для отечественного музыкознания середины XX века: оно представляется принципиальным для автора). «Мелодию нельзя свести к отражению речевых интонаций также и в том смысле, что одного лишь верного отражения типических речевых интонаций н е д о с т а т о ч н о для того, чтобы последование музыкальных тонов и интервалов, музыкальных интонаций действительно было м е л о д и е й…». – Л.А. Мазель. О мелодии. – М., 1952, стр. 29-30.

10. Осознанна исследователем, а также любым индивидуумом, который поставил перед собой задачу - проанализировать собственное ощущение. Неосознанна у подавляющего количества - не только слушателей, но и профессиональных исполнителей, композиторов. Однако, это не означает, что сама оценка «отсутствует»!

Материалларла бцтювлцкдя таныш олмаг цчцн ъурналын «Harmony» сайтына мцражият едя билярсиниз.

С полной версией статьи вы можете ознакомиться в электронном журнале "Harmony".