А.А.: Какие-нибудь новинки запланированы в грядущем сезоне?
А.А.:В будущем году запланировано несколько новых концертных программ. В концерте в Малом зале консерватории уже анонсирована одна из них, эта программа будет состоять из вальсов разных эпох. Я её буду «обкатывать» до этого на гастролях. У меня и до этого были «жанровые программы». Были целые отделения мазурок, были сонаты, была программа «Багатели и этюды», теперь вот вальсы…
Программу я пока уточняю. Не знаю пока - включать ли вальсы и лендлеры Шуберта, ведь они являют собой сюиты, которые играют обычно целиком. Потом Шопен, серия русских вальсов, Григ. Первое отделение, посвящённое XIX веку, будет заканчиваться Мефисто-вальсом Листа. Во втором отделении –вальс в ХХ веке – в сторону разрушения жанра (Равеля, Скрябина, возможно будут даже пьесы Шенберга и Хиндемита). ИХXI век –вальс-воспоминание –ностальгические багатели Сильверстова, написанные в жанре вальса, произведения Десятникова, молодого композитора Константина Ширяева. Но чтобы идею консолидировать и завершить как-то программу концерта, видимо придётся самому что-то писать в этом жанре. Я сейчас как раз все это обдумываю.
Вторая программа – к юбилею Рахмагнинова. 9этюдов-картин ор. 39 в первом отделении, и 9 моих этюдов-фантазий (мой новый опус) – во втором. Это, конечно, дерзкая идея, но я её давно хочу осуществить. Обе программы я уже заявил: вальсы будут в консерваторском абонементе, этюды прозвучат в филармоническом.
А.А.: Мне глубоко импонирует Ваше обращение к демократическим жанрам...
А.Ч.:Человек, который не хочет себя выражать, делать душевных движений, становится унылым. К сожалению, это очень заметно в современной музыке. Музыка должна быть живой. Должна быть человечной. Такой она всегда была в русской традиции. Для меня это главное в искусстве. И я не делю жанры на демократические и не очень, как порой говорят «высокие» и «низкие»…
А.А.: Я знаю, что Вы верующий человек. Как в вашей жизни соседствуют религия и музыкальное искусство, насколько первое должно отражаться во втором?
А.Ч.: Да, я сам человек верующий, православный, но всё-таки считаю, что религиозность и искусство надо порой разводить. Некоторые христиане ищут или пытаются отобразить в музыке исключительно свое христианское мироощущение. Но этого не может быть в полной мере: опыт веры и искусство – это разные вещи. Человеку, каким он отображается в искусстве, с его страстями, которые так хорошо порой могут иллюстрироваться музыкальными средствами и без которых искусство не полно, не всегда место в Церкви. Это с одной стороны. А с другой стороны и большинство ценностей веры, духовную их высоту, далеко не всегда возможно выразить музыкальными средствами. Полностью выразить красоту молитвы и во всей полноте проиллюстрировать подлинный духовный опыт (или даже заменить его музыкой, что пытались делать некоторые композиторы в конце 20 века) звуковыми средствами просто невозможно, неизбежно получится профанация, я в этом глубоко убежден. Но есть и много путей сосуществования музыки и религии в человеке и даже некоего их симбиоза. Здесь ключ кроется в человеческом факторе. Посредством музыки мы можем иногда возвыситься до определенных высот христианской нравственности через сострадание к человеку, к человеческой личности, которой должна быть пропитана каждая нота в произведении. И этот человек может быть разным. Допустим, Достоевский в своих великих творениях описывал порой самого грязного и отвратительного человека, но делал это с огромной любовью. И если из музыки исключается человек, любовное отношение к этому человеку, то искусство перестаёт быть настоящим и живым. Тут возможно уместно было бы вспомнить об одной из главнейших христианских заповедей: «Возлюби ближнего как самого себя»…
И еще, когда я сам задаюсь всеми этими вопросами, я часто вспоминаю слова преподобного Варсонофия Оптинского, который говорил, что настоящее серьезное искусство способно повернуть человека вполоборота к мирскому, грубому, материальному и заставить устремиться душу человека куда-то… Но куда? И тут уже ответ дает религия.
Но повторюсь, для меня сейчас главное, что бы мое искусство было живым!
