ПОРТРЕТЛЯР
ТАРИХИ ШЯХСИЙЙЯТИН МУСИГИ ПОРТРЕТИ
Ариз АБДУЛЯЛИЙЕВ
АЗЯРБАЙЖАНЫН ЭЮРКЯМЛИ КЛАССИК ВОКАЛЧЫСЫ ФИДАН ГАСЫМОВА
Земфира ГАФАРОВА
СЯНЯТКАР ЙУБИЛЕЙИНЯ ТЮЩФЯ (Рамиз Гулийев - 65)
Кямаля ЯЛЯСЭЯРЛИ
МУЗЫКА ВМЕСТО СУМБУРА
АНАР

Джабир Гаджиев дает слово поговорить с братом. Рухулла Ахундов на следующий день приглашает и самого Джевдета Гаджиева и неожиданно спрашивает: «Знаком ли ты с произведением Шенберга «Лунный Пьеро?».

        Какой-то театр абсурда на самом деле.

        Через год – в 1937 годы были репрессированы и расстреляны и Рухулла Ахундов и Джабир Гаджиев, а Джевдет Гаджиев, окончив Московскую Консерваторию по классу Д.Шостаковича, в послевоенные годы стал дважды лауреатом Сталинской премии, Народным артистом республики, ректором Бакинской консерватории. В Московскую Консерваторию в 1939-ом году Джевдет Гаджиев был направлен по рекомендации Узеира Гаджибекова.

        В 1939-ом году в письме к Шостаковичу Узеир-бек приглашает его с концертами в Баку. «С бакинских гастролей началось общение Шостаковича с азербайджанскими композиторами, которые впоследствии привели в его композиторский класс Кара Караева, Джевдета Гаджиева, Султана Гаджибекова, Эльмиру Назирову», – пишет С.Хентова.

        Шостакович всегда живо интересовался дальнейшей судьбой не только своих учеников в Азербайджане, но работой других наших композиторов. «Азербайджанские композиторы в многонациональной семье советских музыкантов стоят в первом ряду, – писал он, – и что особенно характерно: музыкальное творчество находится здесь в состоянии непрерывного развития и притом развития очень быстрого».

        Успехи нашей музыки Шостакович по справедливости связывал прежде всего с именем великого Узеира Гаджибекова, который заложил ее крепкие основы на современном этапе.

        Художественные завоевания Узеира Гаджибекова, внедрившего в сокровищницу национальной музыки – мугамы и ашугское искусство – композиторское творчество, высоко оценивалось Шостаковичем.

        «Узеир Гаджибеков по праву считается основоположником азербайджанской советской музыки, – писал он. – Композитор большого таланта, видный общественный деятель, Гаджибеков всю жизнь посвятил развитию азербайджанской советской музыкальной культуры. Его ученики и последователи – азербайджанские композиторы – достойно занимают одно из ведущих мест в советском музыкальном искусстве. И в этом огромная заслуга Узеира Гаджибекова. Советские музыканты и любители музыки, весь советский народ будет с любовью и огромным уважением вспоминать славного сына азербайджанского народа Узеира Гаджибекова. Я хотел бы пожелать композиторам Азербайджана свято развивать великие традиции Узеира Гаджибекова».

        Один из учеников Шостаковича Дж.Гаджиев отмечает человечность и доброту великого композитора и считает, что с Шостаковичем в этом мог сравниться только Узеир Гаджибеков. «Недаром они, разделенные большим расстоянием, так хорошо понимали, более того – чувствовали друг друга, так одинаково оценивали различные явления жизни искусства».

        «Азербайджанская композиторская школа, фундамент которой был заложен основоположником азербайджанской профессиональной музыки Узеиром Гаджибековым, на современном этапе по праву считает себя восприемницей традиций Шостаковича, конечно, не монополизируя этого права…», – писал другой ученик Шостаковича Кара Караев.

        Это же подтверждает и Джевдет Гаджиев: «Своим учителем Шостаковича считает не только его непосредственные ученики, но все азербайджанские композиторы нынешнего старшего и среднего поколения. Все они росли на его музыке, все они учились на его клавирах и партитурах, по разному преломляя и трансформируя его идеи. Да и Шостакович после смерти Узеира Гаджибекова тоже будто принял на себя груз ответственности за состояние азербайджанской музыки. Он активно интересовался тем, что делали Ниязи, Фикрет Амиров, Эльмира Назирова, Султан Гаджибеков, Рауф Гаджиев и многие другие композиторы»

        Все учившиеся у Шостаковича считали его не только великим композитором, но и великим педагогом. Но сам он свою роль как педагога оценивал со свойственной его натуре скромностью:

        «Я не столь самонадеян, чтобы пользоваться выражением «мой ученик», говоря, к примеру, о таком большом советском композиторе, как Кара Караев. Но я всегда буду гордиться тем, что этот замечательный музыкант, так же как и другой выдающийся представитель азербайджанского симфонизма Джевдет Гаджиев, занимался в Московской консерватории по классу композиции, руководить которым было доверено мне», – писал Шостакович и в этих словах не была никакого кокетства.

        С.Хентова отмечает, что когда Шостакович обратился к ректору Консерватории В.Шебалину, с просьбой сократить количество своих занятий до минимума, то выразил пожелание, чтобы в его классе оставили только троих из числа его учеников. Одним из них был Караев.

        Теплые отношения между Шостаковичем и Караевым сохранились на всю жизнь. Их переписка свидетельствует не только о пристальном внимании к творчеству друг друга, но изобилует и чисто бытовыми подробностями.

        Шостакович делится со своим бывшем учеником самым сокровенным: «Хотя мне никто не мешает работать, однако работа идет посредственно. Когда «творческий потенциал» находится на высоком уровне, тогда ничего не мешает сочинять. А когда на среднем или на нижнем, то ни Дома творчества, ни прочие удобства не могут помочь…»

        Другое письмо Караеву дышит неподдельной заботой и тревогой за состояние любимого ученика.

        «Дорогой Карик, – пишет Шостакович узнав, что Караев будет писать музыку к фильму «Дон Кихот» Г.Козинцева. – Особенно рад, что Вы взялись за «Дон Кихота». Г.М.Козинцев – мой большой друг, и я радуюсь, что Вы будете с ним работать. С другой стороны меня терзает некоторое беспокойство: не слишком ли много Вы набрали работы? В нашем деле главное – не надорваться. Поэтому, требуйте себе достаточно длительные сроки, чтобы не уставать, чтобы всегда чувствовать себя хорошо. Я в свое время очень много работал. И, пожалуй, это мне не пошло на пользу. Ведь к тому же Вы председатель Союза, работаете в консерватории. Ужасно это много и мне беспокойно за Вас. У Вас огромный талант. Не надорвитесь с такой огромной нагрузкой».

        Естественно, в письмах или на страницах печати Шостакович много раз давал высокую оценку творчеству Караева: «Кара Караев – один из самых любимых моих композиторов. Секрет успеха его музыки – в талантливом, ярком, только ему одному присущем соединении народных традиций, классического наследия с самыми современными формами музыки» – отмечал Д. Шостакович.

        Каждый успех Караева Шостакович воспринимал с искренней радостью, как собственное творческое достижение. Восторженно отзывается он о музыке «Семи красавиц», «Тропою грома», о Третьей симфонии и других произведениях азербайджанского композитора. Так же живо откликался Дмитрий Дмитриевич на творческие удачи другого своего ученика Джевдета Гаджиева.

        С искренней любовью относясь к своим непосредственным ученикам, Шостакович так же был внимателен и чуток к поискам других азербайджанских композиторов. Подчеркивая различие стилистических направлений Кара Караева и Фикрета Амирова, Шостакович дает проницательную оценку творчеству и того и другого. «Важно подчеркнуть, что Шостакович признает высокую художественную значимость и К.Караева и Ф.Амирова, разных по своим творческим принципам», – пишет Ф.Таирова.

        Удивительно, что Шостакович высказывался почти о всех сферах азербайджанской музыки, о наших композиторах от Узеира Гаджибекова до очень молодого в те годы Исмаила Гаджиева (сына Джевдата Гаджиева), о таких выдающихся исполнителях как певец Бюль-бюль, дирижер Ниязи.

        Шостакович присутствовал на премьере балета «Легенда о любви» Арифа Меликова и выразил свое мнение: «Ариф Меликов –одаренный композитор, музыка его подлинна профессиональна. Новый балет – большое событие в советской хореографии. Без преувеличения можно сказать, что эта этапный спектакль».

        Кроме К. Караева и Дж.Гаджиева прошедших полный курс обучения в классе Шостаковича, у него некоторое время учились и Султан Гаджибеков, и Эльмира Назирова. Недавно раскрылся секрет – оказывается в третьей части Десятой симфонии Шостакович зашифровал имя своей ученицы Эльмиры Назировой в виде монограммы «Э-л(я)-ми-р(е)-а». Музыка Шостаковича в той или иной степени оказала влияние на творчество многих композиторов Азербайджана разных поколений. С. Хентова отмечает, что «тематизм и структура эпизода нашествие определили характер первой части Второй симфонии азербайджанского композитора Мамеда Кулиева(1968 г. )»

        Учитывая большие заслуги Шостаковича перед азербайджанской музыкой 19 апреля 1972 года ему было присвоено звание Народного артиста Азербайджана. Великий композитор выразил за это искреннюю признательность.

        Связь Шостаковича с Азербайджаном не ограничивалась лишь сферой музыки. Лучший живописный портрет великого композитора написал Таир Салахов. «В Жуковке Шостакович после долгих колебаний, несмотря на болезнь, согласился позировать художнику Таиру Салахову» – пишет С.Хентова.

        Таир говорит, что много-много лет подходил к портрету Шостаковича. «Не скрою: холст дался мне нелегко. Помню особенно четко, как прозвучал давно желанный звонок и негромкий голос великого музыканта пригласил меня приехать в Жуковку… Мы сидели, беседовали. Он много говорил о произведениях искусства, о музыке. Я слушал, слушал внимательно, пристально вглядываясь в его черты… К процессу работы над портретом он отнесся очень серьезно… Он забыл, что я пишу его, и пальцы его неслышно скользили… Мне порой казалось, что передо мною звучит, да, звучит немая музыка, мощная, подобная колокольному набату. Я трепетно ощущал борьбу этого человека с физическим недугом… возможно, с возрастом».

        Однако Шостакович, к сожалению, не увидел своего портрета. Работа была закончена уже после смерти композитора. Сейчас она находится в Третьяковской галерее.

        Впервые живого Шостаковича я видел и слушал его выступление на Первом съезде композиторов Азербайджана весной 1956-го года. На этом съезде выступил и мой отец. Не знаю, познакомились ли они там. Во всяком случае отец пишет в своих воспоминаниях, что «познакомился с Шостаковичем на заседаниях Комитета по Ленинским и Государственным премиям. Среди обсуждаемых произведений был и балет Арифа Меликова «Легенда о любви». О музыке и спектакле были высказаны противоречивые мнения. Я защитил произведение, обосновывая свои слова цитатами из статьи Шостаковича о балете. В перерыве во время беседы Шостакович еще раз подтвердил свою положительную оценку балета. Он также высоко отзывался о творчестве Караева. Позже я получил письмо от Шостаковича, он интересовался моим циклом «Краски». Я послал ему книгу «Долгое эхо» с автографом. Через несколько дней получил еще одно письмо от Шостаковича: он благодарил за книгу и писал: «Ваше творчество я очень люблю и с восхищением читаю «Долгое эхо».

        Д.Шостакович жил в сложную, трагическую и сумбурную эпоху. Его ответом на сумбурное время была музыка. И когда из страны, именуемой СССР, на весь мир доносились сумбурные звуки советской жизни, оттуда же доносилась и великая музыка. И в мире осталась музыка Шостаковича вместо сумбура.

       

Сентябрь 2012