"Musiqi dünyası" № 3 (96) 2023

Article №2; 9225-9238 pр.
Нурбану ЖОЛДАСОВА. Кюи для сыбызғы и ҡурая: соотношение повествования и музыки
Text PDF

Свойством казахского и башкирского традиционного песенно-поэтического и инструментального творчества является симбиоз песни и связанного с ней повествования, инструментальной музыки и связанного с ней повествования. Оно типологически, а также, видимо, генетически общее.

Статья посвящена следующим вопросам: типы «смысловой и композиционной связи» повествования и музыки в структуре кюев для сыбызғы и ҡурая; сходство кюев на уровне «смысловой и композиционной связи» повествования и музыки в форме целого (на материале кюев: восточного Казахстана, Баян-Олгейского региона Монголии, восточных, юго-восточных и южных районов Башкортостана). Цель исследования — выявить: а)сходство формы кюев на уровне связи повествования и музыки, б)сходные виды форм кюев для сыбызғы и ҡурая, в)сходство функции музыки в данных формах.

Двуединство инструментальной музыки и связанного с ней с рассказа или легенды, получившее название «кюй», выражено в нескольких формах целого. Данные формы определяются соотношением в них устного повествования и музыки. Сначала приведём наблюдения этномузыковедов, изучавших соотношение повествования и музыки в казахских и башкирских кюях разных жанров.

Б.Г. Ерзакович обобщил, что в традиционном казахском инструментальном творчестве существовало две формы кюя-легенды, образовавшиеся как результат двух видов исполнения эпических сказаний и легенд [5, с. 156-229]. В обоих видах исполнения кюй-легенда кристаллизовался в синкретическую форму, основанную на двуединстве повествовательного компонента – легенды, рассказа и музыки. 1 вид воплощения эпических сказаний и легенд исследователь определил как «музыкально-иллюстративный (фрагментарный)» [5, с. 168]. Он отличен тем, что в процессе повествования эпоса или легенды исполнитель иллюстрировал те или иные эпизоды сюжета музыкальными фрагментами в форме небольших кюев. В этой форме эпос и легенды исполняли как устно-профессиональные сказители эпоса, называемые жырау/жыршы, так и специализированные исполнители инструментальной музыки – күйші. В 1-м виде исполнения эпоса и легенд форма кюя-легенды как целое складывалась путем многократного чередования нескольких словесных и нескольких различных инструментальных построений. Её схему мы записали следующим образом: П М П М ... (П – «повествование», М – «музыка»). 2 вид исполнения эпических сказаний и легенд вызвал к жизни «музыкально-завершённые по форме произведения, имеющие самостоятельное художественное значение» [5, с. 219]. Этот вид исполнения характерен тем, что сначала перессказывалось содержание эпического сказания или легенды, а вслед за тем игрался кюй, который был тесно связан со сказанием или легендой. Во 2-м виде форма целого представляла собой бинарную структуру. Её схема: П М. Исполнителями эпических сказаний и легенд в этой 2-й форме кюя-легенды были не столько сказители, сколько, преимущественно, устно-профессиональных күйші [5, с. 219].

По заключению Т. Бекхожиной, в традиции существовали следующие формы целого кюя, образующиеся при соотношении в нём повествования и музыки: а)сначала исполнитель рассказывал повествование, затем играл музыку (П М); б)исполнитель делал перерывы при исполнении кюя, во время которых вносил устные пояснения для слушающих (П М П М ...); в) сначала исполнитель играл кюй от начала до конца, а затем рассказывал его поэтическое содержание (М П); г)в ряде случаев исполнитель ограничивал поэтическое содержание кюя только оглашением его названия без развёрнутого рассказа его истории или легенды. Нередко исполнение кюя не исчерпывалось лишь рассказом повествования и игрой музыки. Между игрой и повествованием исполнитель мог добавить от себя небольшие интересные рассказы на отвлечённые темы, иногда с элементами комического [2, с. 7-8].

А.И. Мухамбетова рассмотрела казахские кюи для домбыры разных регионов в свете их генезиса и типов программности. Из её наблюдений можно представить, что, наряду с формами, отмеченными Б.Г. Ерзаковичем и Т. Бекхожиной, в казахской традиции инструментального творчества существовали и другие формы кюя. Формы, ранее отмеченные Б.Г. Ерзаковичем и Т. Бекхожиной, а также эти другие формы, сгруппированны А.И. Мухамбетовой по критериям сюжетно-смыслового и сюжетно-композиционного соотношения в них повествования и музыки. Приводим эту классификацию: 1-я — форма смешанного музицирования «кюй в легенде» , 2-я — форма смешанного музицирования «кюй-легенда», 3-я — форма раздельного музицирования «кюй с легендой», 4-я — форма раздельного музицирования «кюй и легенда» [10, с. 121, 127, 132, 140].

По мнению Р.Ф. Зелинского, «башкирские программные инструментальные кюи следует также классифицировать по принципу реализации, развертывания программы в музыкальном тексте, то есть по типам программности. В инструментальном фольклоре башкир распространены сюжетно-событийный и символический типы программности, из которых последний оказался преобладающим.» [6, с. 8].

Анализ кюев для сыбызғы и ҡурая в свете перечисленных положений позволил нам сделать следующие заключения.

Типологически, а возможно, и генетически общим свойством кюев является то, что они как целое существуют благодаря двум видам связи устного повествования и музыки. Первым видом связи повествования и музыки является «смысловая связь», вторым видом их связи является «композиционная связь» [10, с. 120]. «Смысловая связь» бывает двух типов: 1-я — «сюжетного типа» , 2-я — «обощённо-программного типа» [10, с. 120]. В зависимости от типа «смысловой связи» , образующейся между повествованием и музыкой, складывается два типа их «композиционной связи» и, как следствие, — две «формы музицирования»: 1 форма получила название «смешанная форма музицирования», для неё характерен «сюжетный тип смысловой связи» повествования и музыки; 2 форма получила название «форма раздельного музицирования», для неё характерен «обощённо-программный тип смысловой связи» повествования и музыки [10, с. 121, 131]. Общей чертой кюев для сыбызғы и ҡурая, рассматриваемых в рамках данного исследования, является то, что они как двуединство повествования и музыки относятся к одной из этих двух «форм музицирования». Осветим эти общие «формы музицировани» в кюях сыбызғы и ҡурая, а также «смысловую» и «композиционную» связи между повествованием и музыкой в них.

Кюи для сыбызғы и ҡурая в «форме смешанного музицирования» (I общая форма).

В кюях для сыбызғы и ҡурая с «сюжетным типом» «смысловой связи» между повествованием и музыкой их «композиционная связь» выражается двумя видами «формы смешанного музицирования». Первый вид называется «кюй в легенде» [10, с. 121], второй вид — «кюй-легенда» [10, с. 127]. Рассмотрим «сюжетный тип» «смысловой связи» повествования и музыки и их композиционное взаимодействие («композиционную связь») в каждом из двух общих видов «формы смешанного музицирования».

Первый общий вид «формы смешанного музицирования» — «кюй в легенде» [10, с. 121].

Первым общим видом «формы смешанного музицирования» в кюях для сыбызғы и ҡурая является «кюй в легенде» [10, с. 121]. На материале казахских кюев-легенд для домбыры он получил следующее определение. «Кюй в легенде – это такая синкретическая форма, для которой характерно сюжетно-обусловленное включение инструментальных эпизодов в легенду.» [10, с. 121, 126-127, 142].

Сюжетно-смысловая и сюжетно-композиционная связи повествования и музыки в кюях для сыбызғы и ҡурая в данном виде «формы смешанного музицирования» осуществляются следующм образом.

Первый общий признак кюев для сыбызғы и ҡурая заключён в том, что они сходны по типу композиционной связи устного повествования и музыки. В них повествование чередуется с музыкой. Форма целого совпадает с формой кюя-легенды, образующейся в 1-м виде исполнения эпоса и легенд [5, с. 168] (схематический вид: П М П М …).

Второй общий признак кюев для сыбызғы и ҡурая состоит в том, что звучание музыки является органичным содержательным компонентом сюжета и связано с его развёртыванием. Нами были выделены несколько сюжетно-смысловых ситуаций в текстах повествований, то есть легенд кюев, в которые органично включается звучание музыки. Перечислим эти ситуации.

Первая – звучание музыки отображает эмоциональное состояние персонажа.

В ряде кюев для сыбызғы и ҡурая в их легендах имеются такие сюжетно-смысловые ситуации, в которых звучание музыки отображает эмоциональные состояния персонажа. В кюях для сыбызғы в жанре аңыз-күй ¹ – это: а)печаль и плач персонажа легенды по определённому поводу: Жорға аю, Бегім бер; Тоқта, Баяу, тоқта, Жетім қыз, Жетім бала, а также б)исполнение персонажем кюя на сыбызғы в котором он изливает свою печаль — Өрелі көк. В кюях для ҡурая в жанре легенда көйө – это: воодушевление или печаль, которые он выражает посредством пения (Бала Ҡарға, Ҡұңыр буқа, Аҡһаҡ ҡола, Ҡара юрға, Сыбай ҡашҡа, Сак-Сук. В кюе для ҡурая в жанре арнау күй – это воодушевление, выраженное посредством игры на ҡурае — Саптар юрға.

В легенде кюя Ҡазанды алған көй звучание музыки также обусловлено содержанием сюжета. Согласно ему, персонаж предания – Сура-батыр, реальное историческое лицо и герой эпических поэм казахского и башкирского народов (казахский жыр Шора батыр и башкирский ҡобайыр Сура батыр) перед началом освободительного похода на столицу средневекового тюркоязычного государства Казанского ханства – город Казань – сочиняет кюй и поручает играть его ҡурайсы-всадникам, составлявшим передний фланг его войска. Перед отправлением в путь, кураисты играют кюй в унисон [4, с. 37-39]. Смысл музыки в данной сюжетной ситуации состоит не только в отображении звучания кюя, но и в передаче состояния эмоционального подъёма, воодушевления, в котором пребывают Сура-батыра и его воины, выступающие в поход.

В легенде кюя Сыңрау торна говорится, что юноша-батыр играет на ҡурае кюй, повторяя «песню» голубых журавлей, которую он услышал, встретив их на лесной поляне недалеко от родного аула. Его тесть и все старейшины-аксакалы племени вопринимают эту «песню» как предупреждение о том, что в скором времени в этой местности будет большое военное сражение. Чтобы отразить нападение врагов, старейшины рекомендуют юноше подготовиться и собрать войско. В результате, предупреждённые и подготовленные к военному сражению воины-батыры племени успешно отражают натиск врагов [4, с. 1]. Согласно древним представлениям башкир, голубые журавли являются символами Верхнего Мира, тотемными птицами, носителями духов предков племени и его покровителями-защитниками, а юноша-батыр и его сородичи являются живыми представители сообщества. Появление журавлей и их пение воспринимается старейшинами как знак от духов предков о необходимости подготовки к сражению, призыв к концентрации сил. По мнению Р.Ф. Зелинского, музыка этого кюя основанна на интонации военного родового клича – орана. В свете этой мысли функцию музыки в форме кюя можно понимать не только как напев, играемый юношей в подражание «песни» журавлей. Звучание музыки в форме целого символически равнозначно звучанию военного родового клича племени.

Второе – в «кюях в легенде» для сыбызғы и ҡурая музыка также звучит в сюжетно-смысловых ситуациях устного повествования, отражающих традиционные обычаи казахов и башкир. Здесь звучание музыки отображает эмоциональное состояние персонажа, связанное с этими обычаями.

В казахской и башкирской культуре существовал обычай оплакивания посредством исполнения специальной обрядовой песни. И обычай, и песня назывались по-казахски жоқтау. Он получил отображение в сюжетах и содержании легенд следующих кюев для сыбызғы в жанре аңыз-күй: Жетім қыз, Құр ғашық, Телқоңыр, Бозінген (1 легенда), Жорға аю (2 и 3 легенды), Бозінген, Бөкен жарғақ.

В казахской и башкирской культуре также существовал обычай оплакивания посредством игры на музыкальном инструменте кюя, отвечающего данной ситуации. Он получил отображение в сюжетах и содержании легенд кюев для сыбызғы в жанре аңыз-күй: Әбжатты жоқтау, Арбиянның қоңыры и кюя в жанре легенда көйө для ҡурая Турат сағылы. В свете это обращают на себя внимание две типологически сходные по смыслу легенды: кюя для сыбызғы Арбиянның қоңыры и кюя для ҡурая Турат сағылы. В легенде кюя Арбиянның қоңыры старый охотник, оплакивая гибель сына, играет на сыбызғы кюй-плач, в котором изливает свою скорбь; в легенде кюя Турат сағылы юноша-ҡурайсы оплакивает гибель коня-друга и выражает свою печаль посредством исполнения на ҡурае кюя-плача. Очевидно, что сюжетно-смысловое и сюжетно-композиционное соотношение повествования и музыки в этих двух кюях сходно (возможно, типологически и генетически).

В казахской культуре существовал обычай утешения скорбящего, называемой по-казахски жұбату (утешать) либо в устной иносказательной форме, либо посредством игры на музыкальном инструменте кюя, соответствующего данной ситуации. Он получил отображение в легендах кюев для сыбызғы в жанре аңыз-күй Талшыбық бәйбишенің күйі и Хан жұбату. В первом кюе звучание музыки по смыслу равнозначно устной прямой речи персонажа, произносимой им с целью утешения скорбящего человека. Во втором кюе, согласно сюжету, персонаж легенды играет кюй на сыбызғы, чтобы утешить хана, скорбящего о гибели сына. Здесь создание-исполнение кюя по смыслу также равнозначно устной прямой речи персонажа легенды, в данном случае — музыканта.

В казахской традиционной культуре также существовал обычай прощания қоштасу. Прощание қоштасу имело форму ритуала, при котором отъезжающий пел песню или играл инструментальную пьесу на одном из традиционных музыкальных инструментов. Музыкальные произведения – песня или кюй, исполняемые при прощании, также назывались қоштасу. Этот обычай отображён в сюжетах и содержании легенд следующих кюев для сыбызгы в жанре аңыз-күй: Жамал-ай, Қош-есен бол, Керейге ел, Жалғыз жігіт, Қоштасу. Как и при обычае қоштасу, так и в сюжетах легенд кюев для сыбызғы музыка – кюй или песня, исполненные самим персонажем повествования либо другим лицом, выполняли (замещали) функцию его устной прямой ритуальной речи, отвечающей данной сюжетно-смысловой ситуации — прощанию и имели символическое значение.

Перечисленные сюжетно-смысловые ситуации в повествованиях кюев для сыбызғы и ҡурая, отражающие традиционные обычаи казахов и башкир (оплакивание, утешение и прощание) — это поэтические «канонические модели», присущие текстам целого ряда кюев. По нашим наблюдениям, общим признаком в развёртывании сюжета легенд и преданий кюев для сыбызғы и ҡурая и, как следствие — в форме целого — является то, что звучание музыки выполняет функцию «эмоционального усиления» «...того или иного запрограммированого по ходу действия сюжетного кадра.» [6, с. 14-15].

Следовательно, общее свойство большинства кюев для сыбызғы и ҡурая в 1 виде «формы смешанного музицирования» — «кюй в легенде» – заключено в том, что звучание музыки,обусловленное развёртыванием сюжета, в контексте целого выполняет функцию «эмоционального усиления» [6, c. 14-15] душевных выражений персонажа, сопровождаемых исполнением песни или игрой на музыкальном инструменте. Наряду с этим, в нескольких кюях для сыбызғы и ҡурая, в сюжетах легенд которых отображены традиционные обычаи казахов и башкир, звучание музыки заключает в себе функцию обобщённого символа – прощания қоштасу, утешения жұбату, оплакивания жоқтау, башкирского военного родового клича орана.

Общность поэтики кюев для сыбызғы и ҡурая в жанрах аңыз-күй/легенда көйө и арнау күй в 1 виде «формы смешанного музицирования» — «кюй в легенде» заключена в том, что персонажи легенд – исполнители музыки являются вляются типизированными, собирательными образами. Они же встречаются и в других жанрах устного словесного творчества обоих народов, таких, как: легенды, предания и эпические сказания. Это: Қозы-Көрпеш в кюе для сыбызғы Қош-есен бол, также являющийся одноимённым персонажем в казахском и башкирском лиро-эпосах, а также в эпосе алтайцев [11], некий устно-профессиональный күйші в кюе для сыбызғы Хан жұбату и в кюе для ҡурая Турат сағылы, юноша в кюе для сыбызғы Жамал-ай, юноша – батыр или ҡурайсы в ряде кюев для ҡурая. Только в легенде кюя Ҡазанды алған көй музыка исполняется группой батыров и кураистов.

Второй общий вид «формы смешанного музицирования» — «кюй-легенда» [10, с. 127].

Вторым общим видом «формы смешанного музицирования» в кюях для сыбызғы и ҡурая является «кюй-легенда» [10, с. 127]. На материале кюев-легенд для домбыры он получил следующее определение: «Кюй-легенда – это такая синкретическая форма, в которой отдельные эпизоды легенды иллюстрируются музыкальными фрагментами.» [10, с. 127].

Наш анализ показал, что кюи для сыбызғы и ҡурая представлены только одним видом «формы смешанного музицирования» – «музыкально-завершённым по форме произведением» [5, с. 219]. На материале кюев-легенд для домбыры он получил следующее определение. «...легенда рассказывается сразу целиком, а затем следует изложение всех музыкальных фрагментов в виде кюя – в той последовательности, которая предопределена сюжетом. …музыкальные фрагменты иллюстрируют словесный текст, их образное содержание и следование во времени подчинено сюжету легенды. В синкретической форме кюй-легенда сюжетно-смысловая связь между рассказом и музыкой сохраняется, существование музыкально-иллюстративного и музыкально-завершённого варианта этой формы свидетельствует о тенденции к ослаблению сюжетно-композиционной связи (ослабление обозначаем маленькими буквами – ск). Композиция целого – результат взаимодействия рассказа и музыки на уровне ск и СС связей». [10, с. 130, 142, 143].

Кюи для сыбызғы и ҡурая, выраженные второй общей «формой смешанного музицирования» — «кюем-легендой», сходны по жанру и по типу «композиционной связи» между повествованием и музыкой. Они представлены жанром аңыз-күй/легенда көйө. В них повествование предшествует музыке – оно исполняется после окончания легенды, предания или сказания. Данный тип композиционной связи отображается формулой П М.

Типологически, а возможно, и генетически-общий признак кюев для сыбызғы и ҡурая в жанре аңыз-күй/легенда көйө состоит в том, что звучание музыки выполняет одну из следующих смысловых функций.

Первая функция заключена в отображении разных видов движения в реальном или в мифопоэтическом пространстве. Это: народный женский танец (в кюе для сыбызғы в жанре аңыз-күй Кербез қыз), бег, скачк домашних животных (в кюях для сыбызғы в жанре аңыз-күй: Көк бұқа, Көк серке, Тепеңкөк, Ақсақ қой, Желмая; в кюях для ҡурая в жанре легенда көйө: Ҡара-юрға, Саптар юрға, Аҡһаҡ ҡола, Сыбай ҡашҡа) и лесных зверей (в кюях для сыбызғы в жанре аңыз-күй: Жорға аю).

Заметим, что музыка кюев для ҡурая в жанре легенда көйө Ҡара-юрға, Саптар юрға, Аҡһаҡ ҡола, Сыбай ҡашҡа, ранее отмеченных в связи с формой «кюй в легенде», вместе с функцией «эмоционального усиления» [6, с. 14-15] душевных проявлений персонажа, также выполняет функцию отображения скачки коня. Можно утверждать, что по соотношению повествования и музыки эти кюев совмещают признаки двух форм – это «кюй в легенде» и «формы смешанного музицирования» «кюй-легенда», то есть отличаются «диффузностью» [3, с. 236-266] формы целого.

Вторая функция заключена в том, что звучание музыки включает элементы звукоподражания голосам птиц — трелям соловья в кюе для сыбызғы в жанре арнау күй Бұлбұл торғай, кукованию кукушки в кюях для ҡурая Кәкук и Ҡыр кәкуге.

Кюи для сыбызғы и ҡурая в «форме раздельного музицирования» (II общая форма).

В этой форме повествование предшествует музыке, звучащей после окончания повествования.

В кюях для сыбызғы при «обобщённо-программном типе смысловой связи» между повествованим и музыкой их «композиционная связь» выражается двумя видами «формы раздельного музицирования». Первый вид называется «кюй с легендой», второй вид называется «кюй и легенда». Это произведения в жанре аңыз-күй: Көк бұқа, Жаралы ақ бөкен и Сары өзен.

В кюях для ҡурая при «обобщённо-программном типе смысловой связи» между повествованием и музыкой их «композиционная связь» выражается только одним видом «формы раздельного музицирования» — это «кюй и легенда».

Следовательно, общим видом «формы раздельного музицирования» среди кюев для сыбызғы и ҡурая является вид «кюй и легенда». На материале домбровых кюев он получил следующее определение: «...отсутствует программная связь между рассказом и музыкой. …В силу отсутствия программно-смысловой связи между рассказом и музыкой в этой группе кюев и легенд, синкретическая форма как художественное целое распадается, превращаясь в музыкальную форму со словесным вступлением» [10, с. 140-142].

Рассмотрим «обобщённо-программный тип смысловой связи» между повествованием и музыкой и их композиционную связь в данном виде — «кюй и легенда».

В кюях для сыбызғы и ҡурая в «форме раздельного музицирования» в виде «кюй и легенда» целое складывается таким образом, что устное повествование кюя предшествует его музыке. Она отображается формулой П М (кюи для сыбызғы в жанре арнау күй: Өрелігер, Балжыңгер, Майдажал, Бозжорға, Бейжін Сарыатан, в жанре аңыз-күй Балжыңкер; кюи для ҡурая в жанре арнау күй: Йыл башы йәки Ҡарға бутҡаhы, Күк дунән, Дим буйы буртә ат, в жанре легенда көйө Аҡ яурын сал бөркөт).

Повествования казахских и башкирских кюев в виде «кюй и легенда» представляют собой следующие жанры: предание (кюй для ҡурая в жанре арнау Дим буйы буртә ат), легенда и устный народный рассказ. Особенность данной «формы раздельного музицирования» заключена в том, что в содержании выделен мотив-импульс, вызвавший к жизни данный кюй. Предания, легенды и рассказы повествуют об истории появления кюя, о том, что, когда и при каких обстоятельствах побудило автора к созданию данного произведения.

Наш анализ преданий, легенд и рассказов кюев для сыбызғы и ҡурая в виде «кюй и легенда» показал, что в их сюжетах имеются следующие общие мотивы. Одним из старинных традиционных обычаев, типологически-общих, а также возможно, что и генетически-общих в казахской и башкирской культурах и в инструментальном творчестве обоих народов являлся обычай посвящать кюй. Кюи посвящались конкретному лицу, любимому скакуну или какому-либо событию из жизни автора. Поэтому одним из ключевых мотивов в кюях жанра арнау («кюй-посвящение») является мотив посвящения традиционого музыкального произведения, специально сочинённого по данному поводу. Примечательно, что и собственно мотивы повествований данной подгруппы кюев типологически едины – это мотив посвящения кюя: определенному лицу (близкому человеку, родственнику, родственнице), верному другу кочевников – коню, победившему на скачках. Второй мотив – это мотив объяснения названия кюя (кюй для ҡурая в жанре арнау Йыл башы йәки Ҡарға бутҡаhы). Третьим является побудительный мотив создания кюя; нередко он совмещён с мотивом посвящения кюя (примером служит так же кюй Йыл башы йәки Ҡарға бутҡаhы), то есть оба мотива дополняют друг друга, Это свидетельствует о чертах «диффузности» [3, с. 236-266] в поэтике данных кюев.

Наличие этих трёх общих мотивов в устных повествования кюев для сыбызғы и ҡурая в виде «кюй и легенда» позволяет предполагать об их типологической и генетической общности.

Как следует из наших наблюдений, в видах «кюй с легендой» и «кюй и легенда», звучание музыки в контексте целого не обусловлено развёртыванием сюжета, не иллюстрирует содержание легенды или её эпизодов. Оно, преимущественно, передаёт определённое эмоциональное состояние. В этом и состоит общий признак кюев для сыбызғы и ҡурая в виде «кюй и легенда».

Таким образом, в кюях для сыбызғы и ҡурая данных жанров два вида «формы смешанного музицирования» — это «кюй в легенде» и «кюй-легенда» и первый вид «формы раздельного музицирования» «кюй и легенда» являются типологически и, возможно, генетически общими. Их существование в традиции свидетельствует о типологическом и, возможно, генетическом сходстве музыкально-поэтического мышления казахских и башкирских носителей инструментальной музыки.

---

1. Это названия жанров казахских и башкирских традиционных кюев: 1) кюй-легенда (аңыз-күй по-казахски и легенда көйө по-башкирски), 2) кюй-посвящение (арнау күй по-казахски). Они рассматриваются в этой статье.

 

ЛИТЕРАТУРА

1.Башкирские народные песни / Сост., ред. Х.Ф. Ахметов, Л.Н. Лебединский, А.И. Харисов. Уфа: Башкнигоиздат, 1954, 326 с. [Bashkirskie narodnye pesni / Sost. red. H.F. Ahmetov, L.N. Lebedinskij, A.I. Harisov. Ufa: Bashknigoizdat, 1954, 326 s.]

2.Бекхожина Т. Даламның назды саздары. Алматы: Өнер, 1996, 208 с.

3.Галицкая С.П., Плахова А.Ю. Монодия: проблемы теории. Москва: Academia, 2013, 320 c. [Galickaja S.P., Plahova A. Ju. Monodija: problemy teorii. Moskva: Academia, 2013, 320 s.]

4.Дияров К. Сал Уралдың моңдары. Төҙөүселәре Р. Шәкүр, Ф Камаев. Өфө: Башҡортостан китап нәшриәте, 1988, 151 б.

5.Ерзакович Б.Г. Музыкальное воплощение эпических сказаний и легенд // Ерзакович Б.Г. Песенная культура казахского народа. Музыкально-историческое исследование. Алма-Ата: Наука, 1966, 402 с. c. 155-229 [Erzakovich B.G. Muzykal,noe voploshenie jepicheskih skazanij i legend / Erzakovich B.G. Pesennaja kul,tura kazahskogo naroda. Muzykal,no-istoricheskoe issledovanie. Alma-Ata: Nauka, 1966, 402 s. S. 155-229]

6.Зелинский Р.Ф. Композиционные закономерности башкирских программных инструментальных кюев: Автореф. дис. ...канд. иск. Ленинград: ЛГИТМиК, 1977, 21 с. [Zelinskij R.F. Kompozicionnye zakonomernosti bashkirskih programmnyh instrumental,nyh kjuev: Avtoref. Dis. …kand. isk. Leningrad: LGITMiK, 1977, 21 s.]

7.Қазақ халқының аспап музыкасы. Домбыраға, қобызға және сыбызғыға арналған кұйлер / Құрастырушы З. Жанузакова. Алматы: Ғылым, 1964, 248 б.

8.Лебединский Л.Н. Башкирские народные песни и наигрыши. 2 изд. Москва: Музыка, 1965, 246 с., нот. [Lebedinskij l.N. Bashkirskie narodnye pesni I naigryshi. 2 izd. Moskva: Muzyka, 1965, 246 s., not.]

9.Мұқышев Т. Сыбызғы сазы. Моңғолиядағы Баян-Өлгей қазақтарының сыбызғы күйлері. Музыкалық білім беретін оқу орындарына арналған оқу құралы. Алматы: Өнер, 2005, 80 с.

10.Мухамбетова А.И. Генезис и эволюция казахского кюя (типы программности) // Аманов Б.Ж., Мухамбетова А.И. Казахская традиционная музыка и XX в. Алматы: Дайк-Пресс, 2002, 544 с. с. 119-152 [Muhambetova A.I. Genezis i jevoljucija kazahskogo kjuja (tipy programmnosti) / Amanov B.Zh., Muhambetova A.I. Kazahskaja tradicionnaja muzyka i XX v. Almaty: Dajk-Press, 2002, 544 s. S. 119-152]

11.Смирнова Н. Сюжет и жанр (об этнических версиях «Козы-Корпеш») // Известия АН КазССР. Серия филологическая. Алма-Ата: Наука, 1977, № 2, с. 1-7 [Smirnova N. Sjuzhet i zhanr (ob jetnicheskih versijah «Kozy-Korpesh») // Izvestija AN KazSSR. Serija filologicheskaja. Alma-Ata: Nauka, 1977, № 2, s. 1-7]

12.Сөләймәнов Р.С. Башҡорт халыҡ музыка сәнғәте. I том. Эпик йырҙар һәм көйҙәр. Өфө: Китап, 2001, 240 с.